. Крах помещичьего закона
  
Азбука  Физкультура малышам

Детская Энциклопедия

Статистика

Крах помещичьего закона

Крах помещичьего закона

Посмотрите на этот чертеж. Его составил В. И. Ленин для своей статьи, напечатанной в большевистской газете «Правда» 2 марта 1913 г. Статья называлась «Крупное помещичье и мел­кое крестьянское землевладение в России».

Большой четырехугольник в середине — имение крупного помещика. Маленькие квад­ратики вокруг — участки, принадлежащие кре­стьянской бедноте. Это типичная для Европейской части России картина распределения земли. На одного помещика — владельца огромного имения со средним размером в 2300 десятин приходилось около 330 беднейших крестьян­ских семей, имевших в среднем по 7 десятин.

Без уничтожения помещичьего землевладе­ния нельзя было покончить с малоземельем, кабалой, полуголодным существованием миллионов крестьян, т. е. решить в интересах народа аграрный (земельный) вопрос. А для того чтобы отобрать земли у помещиков, на­до было уничтожить царскую монархию — власть дворян-помещиков. Это ясно показала народным массам революция 1905—1907 гг.

Таков был урок крестьянских восстаний, по­топленных в крови царскими карателями.

Но грозные события революции показали и самым реакционным из дворян, что одними репрессиями им уже не удастся предотвратить новый революционный взрыв, как не удастся с помощью мелких уступок «помирить» всю крестьянскую массу с ее врагами — помещи­ками. В поисках выхода из положения царский министр Столыпин разработал новый курс аграрной политики, который, он сам назвал «ставка на сильных».

План Столыпина заключался в том, чтобы расколоть крестьянство, оперевшись на кулака, зажиточного крестьянина-собственника. Пра­вящая верхушка рассчитывала: если помочь кулаку окрепнуть, обогатиться за счет своих «соседей»-односельчан, за счет разграбления крестьянских общинных земель, то кулак станет сторожевым псом царизма в деревне. Охраняя свою собственность, он будет охранять и собственность помещиков.

Чтобы понять характер и последствия заду­манной реформы, нужно вспомнить, что и после 1861 г. в России продолжала существо­вать крестьянская община. Она считалась владельцем земли, которой были наделены крестьяне после отмены крепостного права. Община же делила эту землю между отдельными дворами, по числу душ в каждом из них. Так как число это менялось, то время от времени происходили переделы. Через общину, члены которой были связаны круговой порукой, само­державию удобно было выколачивать из кре­стьян налоги и выкупные платежи. Вот почему в пореформенное время правительство факти­чески запретило крестьянам выход из общины. Помещику в свою очередь легче было эксплуа­тировать крестьянина, привязанного к своему наделу. Был здесь и определенный политиче­ский расчет: крестьянин, замкнутый в тесный общинный мирок, останется темным, забитым, сохранит приверженность к старине, веру в царя-батюшку.

Жизнь, однако, шла вперед. В начале XX в. Россия была уже капиталистической страной. Внутри общины старое, феодальное по своему происхождению крестьянство постепенно рас­падалось на бедноту, составлявшую большин­ство, и сравнительно немногочисленных кулаков-мироедов. Всякими правдами и неправ­дами кулак — деревенский капиталист — при­бирал к своим рукам наделы бедняков, лишив­шихся орудий, семян, скота, арендовал и поку­пал землю у помещиков и государства. Поэтому отказ самодержавия от прежней политики сох­ранения общины и общинного землепользова­ния был шагом навстречу капитализму. Иначе спасти свою власть и доходы правящий дворян­ский класс уже не мог.

Начало столыпинской аграрной реформе положил царский указ 9 ноября 1906 г. В нем говорилось, что каждый крестьянин-общин­ник имеет право в любое время выйти из об­щины и закрепить за собой в личную собствен­ность свой надел.

Кто же воспользовался этим правом? Пре­жде всего зажиточные крестьяне. Выходя из общины, они закрепляли за собой общинные земли, захваченные ранее. Но выходили и мно­гие из бедняков, отчаявшиеся справиться с нуж­дой, чаще всего решавшие продать свои наделы и уйти на заработки в города или переселиться на далекие окраины. Среди крестьян, пор­вавших с общиной, было немало и таких, кото­рые давно забросили свое хозяйство, работали на заводах и фабриках, батрачили у помещиков и кулаков; выходя из общины, они оконча­тельно избавлялись от связи с землей, полно­стью превращались в пролетариев.

Но большинство крестьян продолжало дер­жаться за общину, и не потому, что она была хороша, а потому, что столыпинский путь нес еще большее разорение. С уходом из общи­ны крестьянин терял возможность пасти скот на общей земле. А что мог принести бедняку его клочок земли, выделенный из общины, так называемый «отруб»? «Корова ляжет, а телку уже лечь негде»,— образно говорили сами крестьяне. Они быстро разгадали, что их снова обманули помещики: «Новый закон сделан для того, чтобы мужики грызлись из-за своей земли и забыли о барской».

Столыпинский закон осуществлялся путем самого грубого, неприкрытого насилия. Зем­ские начальники заставляли старост под угро­зой ареста или штрафа подписывать «приго­воры» о выделении крестьян из общин, якобы принятые мирским сходом. Тем, кто активно выступал против разрушения общины, гро­зили каторжные работы. Когда же крестьяне оказывали открытое сопротивление властям, в ход пускалось оружие.

Так было, например, в селе Волотово Там­бовской губернии весной 1910 г. Село это боль­шое, жило в нем свыше 3 тыс. человек. Земли же на один двор приходилось меньше шести десятин. 24 хозяина подали заявление о выходе из общины, но сход им отказал. Местные власти отменили решение схода и отвели кулакам лучшие участки. Крестьяне решили не допу­стить разграбления своей земли. Они вооружи­лись вилами, косами, топорами, изгнали из села исправника со стражниками и стали гро­мить «отрубников». Исправник вернулся с уси­ленным нарядом конной и пешей полиции. При попытке арестовать крестьян-вожаков на их защиту поднялось все село. В толпе раздавались

крики: «Бей кровопийцев!» Полиция открыла огонь. Восемь крестьян было убито, тринад­цать тяжело ранено, а около ста предано затем суду.

Железом и кровью проводил царизм новую аграрную политику. Каковы же были ее резуль­таты?

За девять лет (1907—1915) выделилось из общины около 2,5 млн. домохозяев — немно­гим более одной пятой части общего их числа. Примерно миллион выделившихся продал свои наделы. Большая и лучшая часть этой земли перешла к деревенским богатеям. Округ­лив свои земли, кулаки заводили крупное предпринимательское хозяйство: покупали сельскохозяйственные машины, широко при­меняли труд батраков. На участках, отделен­ных от общины, зажиточные хозяева возво­дили кирпичные постройки, дома, крытые желе­зом. Хозяйство, полностью перенесенное на новый земельный участок, называлось хутором. Хутор кулака резко отличался от нищего хуто­ра бедняка — крошечной, наполовину врытой в землю избушки, в которой вместе с людьми находился скот.

Таким образом, классовое расслоение дерев­ни усилилось. Однако это не означало успеха столыпинской политики. Ведь почти четыре пятых крестьянских дворов (а в некоторых районах еще большая часть) остались в общине.

Царская администрация особенно упор­но стремилась насадить хутора, чтобы разъеди­нить крестьян и не допустить, как говорили дворяне, «действий скопом». Но эти планы потерпели полный крах.

Царизм надеялся, что ему удастся ослабить враждебное отношение крестьян к помещикам и с немощью переселения деревенской бедноты в Сибирь. Огромные просторы действительно манили крестьян, изнывавших от земельного голода. Только за пять лет (1907—1911) пере­правилось за Урал свыше 2 млн. человек. Судьба их была ужасна. Многие недели тяну­лись эшелоны вагонов для скота, густо набитых людьми. На местах, отведенных для переселен­цев, ничего не было готово. Небольших сбере­жений и ссуд не хватало даже на первоначаль­ное обзаведение. Только ничтожная часть пере­селенцев, наиболее зажиточные из них, стали «крепкими» хозяевами на новых местах. Осталь­ные окончательно разорились. Десятки тысяч умерли от голода и эпидемий. «Сколько дворов, столько и крестов»,— гласила местная пого­ворка.

Сотни тысяч переселенцев бродили в по­исках работы, нанимались к кулакам-старо­жилам или возвращались на родину, полные ненависти к своим разорителям.

Самым наглядным результатом столыпин­ской реформы был голод 1911 г. Он охватил около 20 губерний с десятками миллионов населения. То, что голод разразился после не­скольких урожайных лет, воочию свидетель­ствовало о крайней отсталости сельского хозяй­ства, о страшной нищете массы крестьян.

Не было в помине и «покоя», который Столы­пин обещал господствующим классам. В усло­виях реакции преобладали скрытые формы борьбы крестьян против помещиков, крестьян­ской бедноты против кулачества. Поджоги в деревне приняли настолько широкие размеры, что правительственные чиновники назвали их «пожарной эпидемией». Кулаки жили на своих хуторах, как на вулкане. «Их жгут и травят, травят и жгут, хоть бросай все и беги куда глаза глядят»,— в панике писала реакционная газета. Это были предвестники нового, еще более грозного, чем в 1905 г., массового кресть­янского движения.

Народное возмущение и протест находили свой отзвук даже в реакционной Государствен­ной думе. При обсуждении столыпинского закона один из депутатов-трудовиков, выражав­ших интересы крестьян, говорил, обращаясь к помещичье-буржуазному большинству: «Вспомните, господа, время царствования Алек­сея Михайловича и то возмущение крестьян­ского народа, которое выразилось в движении под предводительством Разина... Требования свои народ особенно сильно выразил в 1905 году. Ведь тогда точно так же нужда заставила народ выйти на улицу и сказать свое властное слово о том, что ему нужно». И под улюлюканье черносотенцев оратор закончил: «Я вполне убежден, что вы вновь увидите глубины взба­ламученного житейского моря».

Рост революционной активности миллион­ных масс — таков был главный результат сто­лыпинской политики, противоположный пла­нам ее вдохновителей. Они хотели предотвра­тить народную революцию в России, но лишь углубили и обострили все противоречия, веду­щие к ней. Они хотели раздробить и обессилить революционный лагерь. Но опыт столыпин­щины помог массе крестьянства осознать, что единственно верный для нее путь — вместе с рабочим классом и под его руководством идти до конца в борьбе за уничтожение царской мо­нархии, всего строя угнетения и насилия.

ПОИСК
Block title
РАЗНОЕ