НАПУГАННЫЕ МЕДВЕДЬ И ВОЛКИ

НАПУГАННЫЕ МЕДВЕДЬ И ВОЛКИ

Жили-были на одном дворе козел да баран; жили промеж себя дружно: сена клок — и тот пополам, а коли вилы в бок — так одному коту Ваське. Он такой вор и разбойник, за каждый час на промысле, и где плохо лежит — тут у него и брюхо болит.

Вот однажды лежат себе козел да баран и разговарива­ют промеж себя; где ни взялся котишко-мурлышко, серый лобишко, идет да таково жалостно плачет. Козел да баран и спрашивают:

• Кот-коток, серенький лобок! О чем ты, ходя, плачешь, на трех ногах скачешь?
• Как мне не плакать? Била меня старая баба, била, била, уши выдира­ла, ноги поломала да еще удавку припасала.
• А за какую вину такая тебе погибель?
• Эх, за то погибель была, что себя не опознал да сметанку слизал. И опять заплакал кот-мурлыко.
• Кот-коток, серый лобок! О чем же ты еще плачешь?

—  Как не плакать? Баба меня била да приговаривала:  «Ко мне придет
зять, где будет сметаны взять? За неволю придется колоть козла да барана!»

Заревели козел и баран:

- Ах ты серый кот, бестолковый лоб! За что ты пас-то загубил? Вот мы тебя забодаем!

Тут мурлыко вину свою приносил и прощенья просил. Они простили его и стали втроем думу думать: как быть и что делать?

— А что, середпий брат баранко,— спросил мурлыко,— крепок ли у тебя лоб: попробуй-ка о ворота.

Баран с разбегу стукнулся о ворота лбом: покачнулись ворота, да не отворились. Поднялся старший брат, мрасище-козлище, разбежался, уда­рился — и ворота отворились.

Пыль столбом подымается, трава к земле приклоняется, бегут козел да баран, а за ними скачет на трех ногах кот, серый лоб. Устал он и возмолился названым братьям:

— Ни  то старший   брат,  пи то  средний брат!   Не  оставьте  меньшого братишку на съедение зверям.

Взял козел, посадил его на себя, и понеслись они опять по горам, по долам, по сыпучим пескам. Долго бежали, и день и ночь, пока в ногах силы хватило.

Вот пришло крутое крутище, станово становище; под тем крутищем скошенное поле, на том поле стога что города стоят. Остановились козел, баран и кот отдыхать; а ночь была осенняя, холодная.

«Где огня добыть?» — думают козел да баран.

А мурлышко уже добыл бересты, обернул козлу рога и велел ему с баранком стукнуться лбами. Стукнулись козел с бараном, да таково крепко, что искры из глаз посыпались; берестечко так и зарыдало.

— Ладно,—   молвил   серый   кот,— теперь   обогреемся,— да   за   словом и затопил стог сена.

Не успели они путем обогреться, глядь — жалует незваный гость мужик-серячок Михаиле Иванович.

• Пустите,--- говорит,— обогреться да отдохнуть: что-то неможется.
• Добро жаловать, мужик-серячок муравейничек! Откуда, брат, идешь?
• Ходил на пасеку да подрался с мужиками, оттого и хворь прикину­лась; иду к лисе лечиться.

Стали вчетвером темпу ночь делить: медведь под стогом, мурлыко на стогу, а козел с бараном у теплины.

Идут семь волков серых, восьмой белый —   и прямо к стогу.

— Фу-фу,— говорит   белый   волк,— нерусским   духом   пахнет.   Какой-такой народ здесь? Давайте силу пытать!

Заблеяли козел и баран со страстей, а мурлышко такую речь повел:

— Ахти, белый волк, над волками князь! Не серди нашего старшего; он, помилуй бог, сердит! — как расходится, никому несдобровать. Аль не видите у него бороды: в ней-то и сила, бородою он зверей побивает, а рогами только кожу  сымает.  Лучше   с   честью   подойдите  да   попросите:   хотим,   дескать, поиграть с твоим меньшим братишком, что под стогом-то лежит.

Волки на том козлу кланялись, обступили Мишку и стали его задирать. Вот он крепился, крепился, да как хватит на каждую лапу по волку; запели они Лазаря, выбрались кое-как, да, поджав хвост,— подавай бог ноги!

А козел да баран тем времечком подхватили мурлыку и побежали в лес и опять наткнулись на серых волков. Кот вскарабкался на самую макушку ели, козел с бараном схватились передними ногами за еловый сук и повисли.

Волки стоят под елью, зубы оскалили и воют, глядя на козла и барана. Видит кот, серый лоб, что дело плохо, стал кидать в волков еловые шишки да приговаривать:

— Раз волк! Два волк! Три волк! Всего-то по волку на брата. Я, мурлыш­ко, давеча двух волков съел, и с косточками, так еще сытехонек; а ты, большой братим, за медведями ходил, да не изловил, бери себе и  мою долю!

Только сказал он эти речи, как козел сорвался и упал прямо рогами на волка. А мурлыко знай свое кричит:

— Держи его, лови его!

Тут на волков такой страх нашел, что со всех ног припустили бежать без оглядки. Так и ушли.