БАБА-ЯГА И ЗАМОРЫШЕК

БАБА-ЯГА И ЗАМОРЫШЕК

Жил-был старик да старуха; детей у них не было. vii; чего они ни делали, как ни молились богу, а старуха все не рожала. Раз пошел старик в лес за грибами: попадается ему дорогою старый дед.

— Я знаю,— говорит,— что у тебя на мыслях; ты все об детях думаешь. Поди-ка но деревне, собери с каж­дого двора по яичку и посади на те яйца клушку; что будет, сам увидишь!

Старик воротился в деревню; в ихней деревне был сорок один двор; нот он обошел все дворы, собрал с каждого по яичку и посадил клушку на сорок одно яйцо.

Прошло две недели, смотрит старик, смотрит и старуха,— а из тех яичек народились мальчики; сорок крепких, здоровеньких, а один не удался — хил да слаб! Стал старик давать мальчикам имена; всем дал, а последнему недоста­ло имени.

—  Ну,— говорит,— будь же ты Заморышей!

Растут у старика со старухою детки, растут не по дням, а по часам; выросли и стали работать, отцу с матерью помогать: сорок молодцев в поле возятся, а Заморышей дома управляется. Пришло время сенокосное; братья траву косили, стога ставили, поработали с неделю и вернулись на деревню; поели, что бог послал, и легли спать. Старик смотрит и говорит:

—  Молодо-зелено!   Едят  много,   спят  крепко,  а  дела,   поди,   ничего   не сделали!

—  А ты прежде посмотри, батюшка! — отзывается Заморышей.
Старик снарядился и поехал в луга; глянул — сорок стогов сметано.

—  Аи да молодцы ребята! Сколько за одну неделю накосили и в стога сметали.

На другой день старик опять собрался в луга, захотелось на свое добро полюбоваться; приехал — а одного стога как не бывало! Воротился домой и говорит:

• Ах, детки! Ведь один стог-то пропал.
• Ничего, батюшка! — отвечает Заморышей.-— Мы этого вора поймаем; дай-ка мне сто рублев, а уж я дело сделаю.

Взял у отца сто рублев и пошел к кузнецу:

• Можешь ли сковать мне такую цепь, чтоб хватило с ног до головы обвить человека?
• Отчего не сковать!
• Смотри же, делай покрепче; коли цепь выдержит — сто рублев плачу, а коли лопнет — пропал твой труд!

Кузнец сковал железную цепь; Заморышей обвил ее вокруг себя, потя­нул — она и лопнула. Кузнец вдвое крепче сделал; ну, та годилась. Заморышек взял эту цепь, заплатил сто рублев и пошел сено караулить; сел под стог и дожидается.

Вот в самую полуночь поднялась погода, всколыхалось море, и выходит из морской глубины чудная кобылица, подбежала к первому стогу и принялась пожирать сено. Заморышек подскочил, обротал ее железной цепью и сел вер­хом. Стала его кобылица мыкать, по долам, по горам носить; нет, не в силах седока сбить! Остановилась она и говорит ему:

— Ну, добрый молодец, когда сумел ты усидеть на мне, то возьми-владей моими жеребятами.

Подбежала кобылица к синю морю и громко заржала; тут сине море всколыхалося, и вышли на берег сорок один жеребец; конь коня лучше! Весь свет изойди, нигде таких не найдешь!

Утром слышит старик на дворе ржанье, топот; что такое? А это его сынок Заморышек целый табун пригнал.

• Здорово, —говорит,— братцы!   Теперь   у  всех   у  нас   по   коню  есть; поедемте невест себе искать.
• Поедем!

Отец с матерью благословили их, и поехали братья в путь-дорогу дале­кую.

Долго они ездили по белому свету, да где столько невест найти? Порознь жениться не хочется, чтоб никому обидно не было; а какая мать похвалится, что у ней как раз сорок одна дочь народилась?

Заехали молодцы за тридевять земель; смотрят: на крутой горе стоят белокаменные палаты, высокой стеной обведены, у ворот железные столбы поставлены. Сосчитали — сорок один столб. Вот они привязали к тем столбам своих богатырских коней и идут на двор. Встречает их баба-яга:

• Ах   вы,   незваные-непрошеные!   Как  вы  смели  лошадей  без  спросу привязывать?
• Ну, старая, чего кричишь? Ты прежде напой-накорми, в баню своди, да после про вести и спрашивай.

Баба-яга накормила их, напоила, в баню сводила и стала спрашивать:

• Что, добрые молодцы, дела пытаете иль от дела лытаете?
• Дела пытаем, бабушка!
• Чего ж вам надобно?
• Да невест ищем.
• У меня есть дочери,— говорит баба-яга, бросилась в высокие терема
  и вывела сорок одну девицу.

Тут они сосватались, начали пить, гулять, свадьбы справлять. Вечером пошел Заморышек на своего коня посмотреть. Увидел его добрый конь и про­молвил человеческим голосом:

— Смотри, хозяин! Как ляжете вы спать с молодыми женами, нарядите их в свои платья, а на себя наденьте женины; не то все пропадем!

Заморышек сказал это братьям; нарядили они молодых жен н свои платья, а сами оделись в женины и легли спать. Все заснули, только За­морышек глаз не смыкает. В самую полночь закричала баба-яга зычным голосом:

—  Эй вы, слуги мои верные! Рубите незваным гостям буйны головы.
Прибежали слуги верные и отрубили буйны головы дочерям бабы-яги.

Заморышек разбудил своих братьев и рассказал все, что было; взяли они отрубленные головы, воткнули на железные спицы кругом стены, потом осед­лали коней и поехали наскоро.

Поутру встала баба-яга, глянула в окошечко — кругом стены торчат па спицах дочерние головы; страшно она озлобилась, приказала подать свой огненный щит, поскакала в погоню и начала налить щитом на все четыре стороны. Куда молодцам спрятаться? Впереди сине море, позади баба-яга — и жжет и палит! Помирать бы всем, да Заморышек догадлив был: не забыл он захватить у бабы-яги платочек, махнул тем платочком перед собою — и вдруг перекинулся мост через все сине море; переехали добрые молодцы на другую сторону. Заморышей махнул платочком в иную сторону — мост исчез, баба-яга воротилась назад, а братья домой поехали.