ПЕРЫШКО ФИНИСТА ЯСНА СОКОЛА

ПЕРЫШКО ФИНИСТА ЯСНА СОКОЛА

Жил-был старик, у него было три дочери: большая и сред­няя — щеголихи,  а  меньшая только о  хозяйстве  радела. Сбирается  отец в  город  и  спрашивает  у своих  дочерей: которой что купить? Большая просит:
—  Купи мне на платье!

И средняя то ж говорит.

А   тебе   что,   дочь   моя   любимая? — спрашивает у меньшой.

—  Купи мне, батюшка, перышко Финиста ясна сокола.

Отец  простился с ними и  уехал в город; большим  дочерям  купил на платье, а перышка Финиста ясна сокола нигде не нашел.

Воротился домой, старшую и середнюю дочерей обновами обрадовал.

• А   тебе,— говорит   меньшой,— не   нашел   перышка   Финиста   ясна сокола.
• Так  и  быть,— сказала  она,— может,  в другой  раз  посчастливится найти.

Большие сестры кроят, да обновы себе шьют, да над нею посмеиваются; а она знай отмалчивается.

Опять собирается отец в город и спрашивает:

—  Ну, дочки, что вам купить?

Большая и середняя просят по платку купить, а меньшая говорит:

—  Купи мне, батюшка, перышко Финиста ясна сокола.

Отец поехал в город, купил два платка, а перышка и в глаза не видал. Воротился назад и говорит:

• Ах, дочка, ведь я опять не нашел перышка Финиста ясна сокола!
• Ничего, батюшка; может, в иное время посчастливится.
  Вот и в третий раз собирается отец в город и спрашивает:
• Сказывайте, дочки, что вам купить?
  Большие говорят:
• Купи нам серьги.

А меньшая опять свое:

—  Купи мне перышко Финиста ясна сокола.

Отец искупил золотые серьги, бросился искать перышко — никто такого не ведает; опечалился и поехал из городу. Только за заставу, а навстречу ему старичок несет коробочку.

• Что несешь, старина?
• Перышко Финиста ясна сокола.
• Что за него просишь?
• Давай тысячу.

Отец заплатил деньги и поскакал домой с коробочкой. Встречают его дочери.

—  Ну, дочь моя любимая,— говорит он меньшой,— наконец и тебе купил подарок; на, возьми!

Меньшая дочь чуть не прыгнула от радости, взяла коробочку, стала ее целовать-миловать, крепко к сердцу прижимать.

После ужина разошлись все спать по своим светелкам; пришла и она в свою горницу, открыла коробочку — перышко Финиста ясна сокола тотчас вылетело, ударилось об пол, и явился перед девицей прекрасный царе­вич. Повели они меж собой речи сладкие, хорошие. Услыхали сестры и спра­шивают:

• С кем это, сестрица, ты разговариваешь?
• Сама с собой,— отвечает красна девица.
• А ну, отопрись!

Царевич ударился об пол — и сделался перышком; она взяла, положила перышко в коробочку и отворила дверь. Сестры и туда смотрят и сюда загля­дывают — нет никого!

Только они ушли, красная девица открыла окно, достала перышко и говорит:

—  Полетай, мое перышко, во чисто поле; погуляй до поры до времени!
Перышко обратилось ясным соколом и улетело в чистое поле.

На другую ночь прилетает Финист ясный сокол к своей девице; пошли у них разговоры веселые. Сестры услыхали и сейчас к отцу побежали:

—  Батюшка! У нашей сестры кто-то по ночам бывает; и теперь сидит да с нею разговаривает.

Отец встал и пошел к меньшой дочери, входит в ее горницу, а царевич уж давно обратился перышком и лежит в коробочке.

—  Ах вы, негодные! — накинулся отец на своих больших дочерей.— Что вы на нее понапрасну взводите? Лучше бы за собой присматривали!

На другой день сестры поднялись на хитрости: вечером, когда на дворе совсем стемнело, подставили лестницу, набрали острых ножей да иголок и натыкали на окне красной девицы.

Ночью прилетел Финист ясный сокол, бился, бился — не мог попасть в горницу, только крылышки себе обрезал.

—  Прощай, красна девица! — сказал он.— Если вздумаешь искать меня, то ищи за тридевять земель, в тридесятом царстве. Прежде три пары башмаков железных истопчешь, три посоха чугунных изломаешь, три просвиры ка­менных изгложешь, чем найдешь меня, добра молодца!

А девица спит себе: хоть и слышит сквозь сон эти речи неприветливые, а встать-пробудиться не может.

Утром просыпается, смотрит — на окне ножи да иглы натыканы, а с них кровь так и капает. Всплеснула руками:

—  Ах, боже мой! Знать, сестрицы сгубили моего друга милого!

В тот же час собралась и ушла из дому. Побежала в кузницу, сковала себе три пары башмаков железных да три посоха чугунных, запаслась тремя ка­менными просвирами и пустилась в дорогу искать Финиста ясна сокола.

Шла, шла, пару башмаков истоптала, чугунный посох изломала и ка­менную просвиру изглодала; приходит к избушке и стучится:

• Хозяин с хозяюшкой!  Укройте от темныя ночи.
  Отвечает старушка:
• Милости просим, красная девица! Куда идешь, голубушка?
• Ах, бабушка! Ищу Финиста ясна сокола.
• Ну, красна девица, далеко ж тебе искать будет!
  Наутро говорит старуха:

—  Ступай теперь к моей серсдней сестре, она тебя добру научит; а вот тебе  мой   подарок:   серебряное  донце,   золотое  веретенце;   станешь  кудель прясть — золотая нитка потянется.

Потом взяла клубочек, покатила по дороге и наказала вслед за ним идти, куда клубочек покатится, туда и путь держи! Девица поблагодарила старуху и пошла за клубочком.

Долго ли, коротко ли, другая пара башмаков изношена, другой посох изломан, еще каменная просвира изглодана; наконец прикатился клубочек к избушке. Она постучалась:

• Добрые хозяева! Укройте от темной ночи красну девицу.
• Милости просим! — отвечает старушка.— Куда идешь, красная девица?
• Ищу, бабушка, Финиста ясна сокола.
• Далеко ж тебе искать будет!

Поутру дает ей старушка серебряное блюдо и золотое яичко и посылает к своей старшей сестре: она-де знает, где найти Финиста ясна сокола!

Простилась красна девица со старухою и пошла в путь-дорогу; шла, шла, третья пара башмаков истоптана, третий посох изломан, и последняя просвира изглодана — прикатился клубочек к избушке. Стучится и говорит странница:

—  Добрые хозяева! Укройте от темной ночи красну девицу.
Опять вышла старушка:

• Поди,  голубушка!  Милости  просим!   Откудова идешь и  куда  путь держишь?
• Ищу, бабушка, Финиста ясна сокола.
• Ох, трудно, трудно отыскать его! Он живет теперь в этаком-то городе, на просвирниной дочери там женился.

Наутро говорит старуха красной девице:

—  Вот тебе подарок: золотое пялечко да иголочка; ты только пялечко держи, а иголочка сама вышивать будет. Ну, теперь ступай с богом и наймись к просвирне в работницы.

Сказано — сделано. Пришла красная девица на просвирник двор и наня­лась в работницы; дело у ней так и кипит под руками: и печку топит, и воду носит, и обед готовит. Просвирня смотрит да радуется.

—  Слава   богу! — говорит   своей   дочке.-— Нажили   себе   работницу   и услужливую и добрую: без наряду все делает!

А красная девица, покончив с хозяйскими работами, взяла серебряное донце, золотое веретенце и села прясть: прядет — из кудели нитка тянется, нитка не простая, а чистого золота. Увидала это просвирнипа дочь:

• Ах, красная девица! Не продашь ли мне свою забаву?
• Пожалуй, продам!
• А какая цена?
• Позволь с твоим мужем ночь перебыть.
  Просвирника дочь согласилась.

«Не беда! — думает.— Ведь мужа можно сонным зельем опоить, а чрез это веретенце мы с матушкой озолотимся!»

А Финиста ясна сокола дома не было: целый день гулял по поднебесью, только к вечеру воротился.

Сели ужинать; красная девица подает на стол кушанья да все на него смотрит, а он, добрый молодец, и не узнает ее. Просвирника дочь подмешала Финисту ясну соколу сонного зелья в питье, уложила его спать и говорит работнице:

— Ступай к нему в горницу да мух отгоняй!

Вот красная девица отгоняет мух, а сама слезно плачет:

— Проснись-пробудись, Финист ясный сокол! Я, красна девица, к тебе пришла; три чугунных посоха изломала, три пары башмаков железных истоп­тала, три просвиры каменных изглодала да все тебя, милого, искала!

А Финист спит, ничего не чует; так и ночь прошла. На другой день работница взяла серебряное блюдечко и катает по нем золотым яичком: много золотых яиц накатала! Увидала просвирника дочь.

• Продай,— говорит,— мне свою забаву!
• Пожалуй, купи.
• А как цена?
• Позволь с твоим мужем еще единую ночь перебыть.
• Хорошо, я согласна!

А Финист ясный сокол опять целый день гулял по поднебесью, домой прилетел только к вечеру.

Сели ужинать, красная девица подает кушанья да все на него смотрит, а он словно никогда и не знавал ее. Опять просвирнина дочь опоила его сонным зельем, уложила спать и послала работницу мух отгонять.

И на этот раз, как ни плакала, как ни будила его красная девица, он проспал до утра и ничего не слышал.

На третий день сидит красная девица, держит в руках золотое пялечко, а иголочка сама вышивает — да такие узоры чудные! Загляделась просвирни­на дочка.

• Продай, красная девица, продай,— говорит,— мне свою забаву!
• Пожалуй, купи!
• А как цена?
• Позволь с твоим мужем третью ночь перебыть.
• Хорошо, я согласна!

Вечером прилетел Финист ясный сокол; жена опоила его сонным зельем, уложила спать и посылает работницу мух отгонять.

Вот красная девица мух отгоняет, а сама слезно причитывает:

— Проснись-пробудись, Финист ясный сокол! Я, красна девица, к тебе пришла; три чугунных посоха изломала, три пары железных башмаков истоп­тала, три каменных просвиры изглодала — все тебя, милого, искала!

А Финист ясный сокол крепко спит, ничего не чует. • Долго она плакала, долго будила его; вдруг упала ему на щеку слеза красной девицы, и он в ту ж минуту проснулся.

• Ах,— говорит,— что-то меня обожгло!
• Финист ясный сокол! — отвечает ему девица.— Я к тебе пришла; три чугунных посоха изломала, три пары железных башмаков истоптала, три каменных просвиры изглодала — все тебя искала! Вот уж третью ночь над тобою стою, а ты спишь — не пробуждаешься, на мои слова не отзываешься!

  Тут только узнал Финист ясный сокол и так обрадовался, что сказать нельзя.

  Сговорились и ушли от просвирни.

  Поутру хватилась просвирнина дочь своего мужа: ни его нет, ни работни­цы! Стала жаловаться матери; просвирня приказала лошадей заложить и погналась в погоню.

  Ездила, ездила, и к трем старухам заезжала, а Финиста ясна сокола не догнала: его и следов давно не видать!

  Очутился Финист ясный сокол со своею суженой возле ее дома родитель­ского; ударился о сыру землю и сделался перышком; красная девица взяла его, спрятала за пазушку и пришла к отцу.

• Ах, дочь моя любимая! Я думал, что тебя и на свете нет; где была так долго?
• Богу ходила молиться.

• А случилось это как раз около святой недели. Вот отец с старшими дочерьми собираются к заутрене.

• Что   ж,   дочка   милая,— спрашивает   он   меньшую,— собирайся   да поедем; нынче день такой радостный.
• Батюшка, мне надеть на себя нечего.
• Надень наши уборы,— говорят старшие сестры.

• —         Ах, сестрицы, мне ваши платья не по кости! Я лучше дома останусь.
  Отец с двумя дочерьми уехал к заутрене; в те поры красная девица вы­нула свое перышко. Оно ударилось об пол и сделалось прекрасным царевичем.

  Царевич свистнул в окошко — сейчас явились и платья, и уборы, и карета золотая. Нарядились, сели в карету и поехали.

  Входят они в церковь, становятся впереди всех; народ дивится: какой такой царевич с царевною пожаловал?

  На исходе заутрени вышли они раньше всех и уехали домой; карета пропала, платьев и уборов как не бывало, а царевич обратился перышком. Воротился и отец с дочерьми.

  — Ах, сестрица! Вот ты с нами не ездила, а в церкви был прекрасный царевич с ненаглядной царевною.

  —  Ничего, сестрицы! Вы мне рассказали — все равно что сама была.
  На другой день опять то же; а на третий, как стал царевич с красной девицей в карету садиться, отец вышел из церкви и своими глазами видел, что карета к его дому подъехала и пропала.

  Воротился отец и стал меньшую дочку допрашивать; она и говорит:

  —  Нечего делать, надо признаться!

  Вынула перышко; перышко ударилось об пол и обернулось царевичем.

  Тут их и обвенчали, и свадьба была богатая! На той свадьбе и я был, вино пил, по усам текло, во рту не было. Надели на меня колпак да и ну толкать; надели на меня кузов:

  —  Ты, детинушка, не гузай, убирайся-ка поскорей со двора.