ТЕЛЕВИДЕНИЕ. Искусство телевидения

ТЕЛЕВИДЕНИЕ. Искусство телевидения

Всем нам, людям XX века, удивительно по­везло. Никогда прежде человечество на протя­жении жизни одного поколения не становилось свидетелем и участником такого числа откры­тий — и каких открытий! Тот, кто в детстве восхищенно наблюдал за полетом первого аэро­плана, на склоне лет на экране телевизора увидел смельчака, совершающего космическую «прогулку»...

На экране телевизора... А ведь за этим при­вычным словосочетанием тоже стоит одно из самых больших изобретений века...

Стремление видеть, видеть как можно боль­ше, было присуще человеку с того самого мо­мента, когда он осознал себя разумным сущест­вом. И не просто видеть, но и передавать свои сведения о мире при помощи изображений... Ведь древние наскальные рисунки, по мнению некоторых ученых, не только продукт художе­ственного творчества наших далеких предков, но и отражение их стремления найти, изобре­сти универсальное средство общения... А рядом жила другая мечта — видеть на расстоянии. Недаром фольклор каждого народа обязатель­но хранит миф, сказку, предание о волшебном зеркале или о незамутненной глади чудесного озера, которые могут явить образ того, кто находится за тридевять земель.

Чем больше человечество накапливало зна­ний, сведений, чем шире раздвигались его миры, тем реальнее становилась сказка, тем необхо­димее становилось ее воплощение в жизнь. Те­левидение — не только результат гениального озарения, посетившего талантливого изобре­тателя. Телевидение появилось в XX в. потому, что без него больше нельзя было обходиться. И совсем не случайно, что над телевидением одновременно бились изобретатели в разных странах — Америке, Англии, России...

В России появление дальновидения связано с именем профессора Б. Л. Розинга, который в 1907 г. запатентовал свое открытие — первую электронную трубку.

1928 год. На экране «телефота» пробежал ташкентский трамвай: изображение стало дви­жущимся.

Иконоскоп Катаева и Зворыкина, трубка Шмакова и Тимофеева, устройство Брауде для демонстрации кинофильмов... А в новогоднюю ночь 1939 г. начал работу Московский теле­центр на Шаболовке.

Но истинный век телевидения и у нас и за рубежом начался в послевоенные годы. Не­сколько цифр дадут представление о том, как бурно оно развивалось: в 1945 г. передачи Мос­ковской телестудии принимали только 425 те­левизоров; в 1948 г. число телевизоров уве­личилось... до 250 тыс. Телестанции работали, кроме нашей страны, в Англии и США. А в 1965 г. пятая часть жителей Земли уже регуляр­но смотрела телевизионные передачи. Теперь армия телезрителей на нашей планете ежемесяч­но увеличивается более чем на 2 млн. человек.

Что же принесло планетарное зрение века искусству?

На первых порах телевидение выступило только как посредник между разными видами искусства и массовым зрителем. Оно было лишь удобным способом «доставки на дом» теат­рального спектакля, концерта, кинофильма, циркового представления. Эта функция телеви­дения никогда не отомрет. Телевидение играет и будет играть огромную роль в эстетическом воспитании человека, делая доступным каждо­му лучшие произведения других искусств.

Но телевидение начинает говорить и своим художественным языком, вырабатывая собст­венные выразительные средства. Молодое ис­кусство ищет себя в разных жанрах и формах. Уже появились и моноспектакль (спектакль одного актера, который родился на эстраде, но получил свою подлинную жизнь на телевидении), и документальная драма, и телевизионный фильм. На телевидении родился многосерийный повествовательный лите­ратурный театр, который позволяет нам вечер за вечером следить за жизнью ге­роев, войти в их мир, ощутить их судьбу, как свою собственную. Телевидение экранизирует театральные пьесы, сценарии, прозу, поэзию. Но уже рождается и оригинальная телеви­зионная драматургия.

Уже можно говорить и о первых успешных результатах сложного поиска. Телевизионные фильмы «Ведьма», «Загадка Н. Ф. И.», «Очарован­ный странник», «Моцарт и Сальери», «Третья, патетическая», «А теперь пусть уходит», «Вызы­ваем огонь на себя» и телевизионные спектакли «Молчание моря», «Седьмой спутник», «Кюхля», «Как мимолетное виденье», «Наташа», «Рассказ о первой любви», «Гром на улице Платанов» — это произведения нового телевизионного искус­ства, вызванные к жизни молодой одиннадца­той музой — телевидением. В чем же особен­ности нового вида творчества, или, как принято говорить, в чем его специфика?

На этот вопрос сейчас еще нельзя дать исчерпывающего ответа: ведь телевидение очень молодо, художественное телевидение еще мо­ложе; оно развивается, меняется на глазах, ищет, ошибается, добивается успехов...

Прежде чем говорить о выразительных сред­ствах телевизионного искусства, нужно опре­делить его границы. Согласно широко распро­страненной точке зрения, особенности нового искусства телевидения определяются его при­родой: «камера является музой», как сказал известный кинотеоретик Бела Балаш. Иными словами, камера, нацеленная на жизнь, сама типизирует, обобщает, делает то или иное явление эстетическим фактом. (Приблизительно так обстоит дело в художественной фотографии.)

При таком подходе рамки понятия телеви­зионное искусство раздвигаются так широко, что включают и репортаж, и очерк, и выступление человека на экране, и другие публицистические и документальные передачи.

Действительно, телевизионное искусство во многом определяется его возможностями и при­родой. Приведем простейший пример. Вот за­жегся в центре экрана голубой огонек... На эк­ране вроде ничего особенного не происходит; просто рассказывает о своей книге писатель, которого ты никогда прежде не видел. Но вот он остановился — наверно, потому, что голос стал «садиться»; смущенно посмотрел прямо на тебя, будто извиняясь, налил в стакан во­ды — и ты видишь, как от волнения чуть дро­жит его рука... Казалось бы, ничего не про­изошло, но тебя заворожил момент несрепетиро­ванной жизни; тебе вдруг стал интересен этот человек: не только то, о чем он говорил, но и он сам, даже больше — в тебе родилось какое-то чувство доверия к незнакомцу на экране...

В этом простейшем примере нетрудно обна­ружить те свойства телевидения, которые тео­ретики назвали эффектом присут­ствия, сиюминутностью, до­стоверностью, интимностью,— свойства, которые принято считать его специ­фикой.

Но сколько бы художественных элементов ни содержали в себе хроникальные, докумен­тальные, публицистические передачи, они не становятся от этого произведениями искусства. Подлинные произведения телевизионного искус­ства лишь те, в основе которых лежит худо­жественное содержание, образное отражение мира. И те специфические качества телевидения, которые мы перечислили, в художественных, игровых передачах воплощаются иначе, чем в документальных. Сущность образного строя телевизионного искусства нельзя понять, не обратившись к опыту театра и кинематографа— старших искусств.

Многое роднит телевидение с кино. Основа и того и другого — движущееся на экране двухмерное изображение; и там и тут мы встре­чаемся с делением изображения на кадры, с монтажом. Наверное, поэтому телевидение иногда называют малоэкранным кино.

Но кино и телевидение не близнецы. Призна­ков различия у них не меньше, чем сходства. Ведь на киноэкране мы видим результат завершенной работы: съемка, монтаж, озвучивание — все отделено от нас временем. А живая телевизион­ная передача рождается в тот момент, когда мы ее смотрим у своих телевизоров. Актеры играют перед студийными телекамерами, одно­временно в режиссерской аппаратной идет мон­таж — и режиссер из нескольких вариантов изображений, которые видит на экранах, тут же, на ходу, отбирает то, которое через несколь­ко секунд будет послано в эфир и принято мил­лионами кинескопов.

Телевидение, в отличие от кино, не может так смело распоряжаться пространством, сжи­мать и растягивать время, его изображение не столь многопланово, но ему и не следует стре­миться к этому. Мир телевизионного изображе­ния — это мир живого, сиюминутного действия, крупного плана. Не на столкновении заранее снятых кадров, а на живом, непрерывном актерском переживании строится действие. Телевизионные камеры (их не­сколько) наблюдают за актером, не мешая ему.

Если сравнивать кино- и телеизображение, то и тут можно найти очень важные различия. Кино родилось немым. Киноизображение с са­мого начала было главным средством выраже­ния мысли, идей, эмоций в кинематографе. А первых телезрителей даже называли радио­зрителями. Телевидение состоит в тесном род­стве с искусством звучащего слова. Изображение в телевидении обычно не играет той главенст­вующей, подавляющей роли, которая принад­лежит ему в кинематографе.

Отличается телевидение от кино и по ха­рактеру восприятия: кинематограф — зрелище для больших аудиторий, а телевизионная пере­дача адресуется отдельному человеку...

Кино многое почерпнуло из тысячелетнего опыта театра, но телевидение в определенном смысле ближе к театру, чем кинематограф. «В одном и, быть может, наиважнейшем смысле зритель театра и зритель телевидения находятся в равном положении — и тот и другой ощу­щают себя присутствующими при зрелище, ко­торое возникает в данный момент... Оба они свидетели и сопереживатели вот этого — сегод­няшнего спектакля, который никогда уже в точ­ности не повторится, они соучастники самого процесса его рождения...» (В. Сапак, «Телеви­дение и мы»).

Различие между телевизионным и театраль­ным действием заключается в том, что в театре обычно мы сразу видим всю сцену, целую кар­тину, ограниченную рампой. Телевизионный экран дает последовательную смену изображе­ний: общие планы чередуются со средними и крупными, мы словно рассматриваем отдель­ные детали, останавливая свое внимание то на одной, то на другой. Телекамера (в этом ее сходство с кинокамерой) активно следит за действием, меняя планы, ракурсы, ритм.

Но это вовсе не значит, что телевизионное искусство — результат простого арифметиче­ского сложения разных свойств других искусств. И не правы те, кто обвиняет новую музу в «пи­ратстве».

Для нашего времени вооб­ще характерно стремление ис­кусств к синтезу, к обмену вы­разительными средствами. По­граничные знаки между раз­ными видами искусства пере­двигаются у нас на глазах. Ки­но, театр, литература изменяют свой язык, пользуясь опытом друг друга. Телевидение, толь­ко начав ощущать себя искус­ством, сразу включилось в этот всеобщий процесс. Как эстети­ческое явление оно интересно как раз зримым, ежедневным воплощением тенденций разных искусств к синтезу.

Однако искусства стремятся не только к сближению, но и к самоутверждению, к обособ­лению. Говоря об особенностях искусства телевидения, нельзя обойти то, что по справедливости считают его сердцевиной, его сутью,— характер его восприятия. Ведь впервые за тысячи лет ис­кусство получило зрителя не гостя, а хозяи­на, который принимает в своем доме тех, пе­ред кем он робел и кем восхищался в те­атральных и концертных залах, картинных галереях, на кинопросмотрах, Искусство, при­шедшее к нам в дом, приспосабливается к нам, становится проще, доступнее, человечнее. Од­ним словом, выразительные средства телеви­зионного искусства обусловлены целой суммой особенностей телевидения: и размером экрана, и характером телевизионного изображения, и тем, как оно сочетается со словом, и мерой условности, которая допустима на телеэкране, и интимностью восприятия, и тем, что искусство приходит к тебе домой...

Наиболее удачные произведения малоэк­ранного искусства отличаются лаконизмом, скромностью изобразительного решения.

Контакт актера в телевизионном спектакле со зрителем более прямой, а главное, более непосредственный, чем даже в театре, не гово­ря о кино. Сидя у домашнего экрана, мы пси­хологически готовы к тому, что человек на экра­не обратится прямо к нам. Очень часто так и происходит: герои телеспектаклей, не выходя из образа, обращаются непосредственно к нам, делятся своими соображениями о происходя­щих событиях...

Своеобразие телевизионного искусства, пе­ревес в нем слова определяют характер те­левизионной драматургии. Повествовательное начало, элемент рассказа, монолога в ней силь­нее, чем в кино или театральной драматургии, Телевизионная драматургия еще только фор­мируется, но уже можно сказать, что основная ее черта — преобладание действия внутрен­него над внешним, фабульным. Слово само становится действием; недаром говорят, что природе телевидения больше всего соответст­вует психологическая драма и драма идей, Передать мысль, идею телевизионный экран способен лучше, чем киноэкран. И поэтому крупный план человеческого лица, передающий ход мыслей и движение чувств, играет такую большую роль в арсенале изобразительных средств телевидения.

Говоря об особенностях игрового телевиде­ния, мы вели речь о так называемых эфирных, «живых» передачах. Может возникнуть вопрос: а что произойдет, когда все спектакли будут заранее сниматься на пленку? И если говорить о телефильме, то чем он отличается от кино­фильма? Не победит ли кинопленка телевиде­ние, лишив его собственного лица?

Работники телевидения всего мира уже отве­чают на этот вопрос своей практикой: они ста­раются все особенности «живых» передач сохра­нить и в программах, отснятых заранее. Чтобы не исчезло трепетное чувство эфира, многие телевизионные спектакли снимаются во время премьеры с экрана кинескопа, и сколько бы их потом ни повторяли, эффект присутствия не утрачивается.

Авторы телевизионных фильмов тоже ста­раются перенести все особенности «прямого» телевидения в свои ленты. Они снимают теле­фильмы методом телевизионного наблюдения, подобного скрытой камере кинематографистов (см. ст. «Новые» кинематографисты Франции»), в телефильмы часто вводятся интервью, выступ­ления, фотографии. А для игровых телевизион­ных фильмов применяется метод многокамер­ной съемки, который, как и в студийной пере­даче, позволяет актеру не прерывать жизни в образе.

...Итак, телевизионное искусство ищет свой язык. Оно еще в начале пути, но цель видится благородной, возможности — неиссякаемыми. Будущее телевидения поистине грандиозно. Уже взметнулась за облака «царица шпилей» — башня Останкинского телецентра, которая на 233 м выше Эйфелевой; в новом аппаратно-студийном блоке — десятки студий и съемочных павильонов, он оснащен новейшим оборудо­ванием, в нем будет работать более ста видео­магнитофонов... И еще одна, весьма красноре­чивая цифра: объем здания телецентра — мил­лион кубических метров.

В наш век бурного развития наук вымыслы фантастов очень быстро устаревают. Действи­тельность смелее и энергичнее в поисках нового. И вот уже 1 октября 1967 г. в 16 часов 15 ми­нут советское телевидение начало регулярные цветные передачи. А в лабораториях ученых уже родилось стереоцветное телевидение! Скоро все экраны станут многоцветными, а изображе­ние на них — стереопластическим, звук — объемным. Система спутников связи, запущен­ных в околоземное пространство, сделает круго­светное телевидение реальностью.

Но как бы ни развивалась, как бы ни совер­шенствовалась техника телевидения, у телеви­зионного искусства всегда останется одна глав­ная задача — помогать человеку познавать окру­жающий мир и самого себя.